Качество жизни - сверхиндустриализация 21 века

Всякий, кто живёт в России не от воровства и обмана, прекрасно понимает, что без развития промышленности и честного распределения природной ренты нам всем и стране никуда.

Ведь промышленность - это, прежде всего, общественно необходимый настоящий труд, системные трудовые усилия отдельных личностей, коллективов, обществ, народов и человечества, направленные на производство наивысшего качества жизни.

Альтернативой промышленному труду и усилию является жизнь с продажи ресурсов страны, прокорм с целенаправленной африканизации России.

С этой точки зрения, промышленность не может быть альтернативой постиндустриальному или информационному обществу.

Активная деятельность зарубежных и отечественных идеологов последних сорока лет по обессмысливанию промышленного труда и пропаганде наступления <постиндустриального> или <информационного> общества привела сегодня в России и во многих странах мира только к одному: к разрушению национальных промышленных систем, к закрытию фабрик и заводов, к отлучению молодёжи от труда и трудового сообщества. Россия с точки этих выдуманных <обществ грядущего века> является сегодня безусловным лидером: индустрий у нас уже почти не осталось, а информация в виде телеящика с раннего утра до поздней ночи занимает жизнь отлучённых или освобождённых (кому как нравится) от сложного труда индивидов.

В принципиальном плане очевидно, что теоретики постиндустриального или информационного обществ раздувают одну из третьестепенных черт отдельных островов хозяйствования в мире и полностью абстрагируются от систем деятельности, само существование которых и даёт возможность информации и идеологам постиндустриальности существовать[i].

В любом случае, кризис и уменьшение доли индустриальной экономики и возрастание доли услуг, вокруг чего и выстраиваются рассуждения о пост-индустриальности, или возрастание роли знания, откуда растут ноги фантазий об <информационном обществе>, все эти тенденции не имеют никакого отношения к <преодолению> центральной роли самого промышленного труда.

Промышленное не сводится к индустриальному и не является беззнаниевым.

Если индустрии производят продукты и услуги, то промышленность производит планируемое качество жизни и саму социальность.

Если знание и мышление обеспечивает идеальные модели того, что должно быть, то промышленность превращает эти модели в реальность.

Поэтому возрастание роли услуг и знаний требует не отказа от промышленного развития, а, прямо наоборот, опережающего проектирования для России принципиально новой национальной промышленной системы, включающей в себя все элементы промышленного труда, как <постиндустриальные> знания с услугами, так и множество новых <материальных> индустрий[ii].

Не означает отказа от промышленности и промышленного развития и столь модная сегодня <инновационная экономика>. Если всерьёз относиться к инновационной экономике, то она означает чрезвычайно важную вещь - необходимость исходной связи промышленности с наукой и образованием, создание системы реализации научного знания в материале природы и воспроизводство этой реализации через сферу образования[iii]. Но правильно понимаемая инновационная экономика, опять же, ни в коем случае не отрицает промышленное, а, наоборот, в условиях разрушения промышленности вырождается всего лишь в паразитическую тусовку болтунов про инновации.

Тут важно понимать, что пока наши туземные <кухарки> от госуправления и политики обсуждают <проблемы> рынка, займов, здравого смысла, бездефицитного бюджета, упрощения образования и орфографии и т.п., интеллектуальный цвет оборонного, промышленного и внешнеполитического сообщества США из РЭНД-корпорейшн (RAND's) активно обсуждает стратегию ноосферной мировой революции с Соединенными Штатами Америки в качестве лидера (см. [...] , а также сайт Академии ноополитики - [...] ).

В основе разрабатываемой ими ноополитики (Noopolitik) лежит попытка выйти на решение конкретно промышленных и военных задач североамериканской государственности.

В рамках ноополитики ставится задача кардинальной трансформации условий и качества жизни в США, фактически производство новой социальности и государственности. Речь фактически идет о принципиально новой промышленности и смене промышленной формы как таковой, когда предметом систематического и кодифицированного преобразования становится сама социальность, социальная <природа>.

У нас же, к несчастью, сегодня очень мало людей, которые вообще понимают, что такое промышленность и промышленное развитие, которые способны отойти, с одной стороны, от индустриального стереотипа больших заводских территорий и дымных труб, а, с другой стороны, преодолеть еще более стереотипно-штампованный и пустой, вредный образ <постиндустриального, информационного общества>, сводящего всё к безответственным и игривым кликам в Интернете вне покорения природы и стихий, вне реальной жизни и усердного, потного труда.

Эксплуатация металлургических и алюминиевых, нефтянных и газовых комбинатов, выжимание последних соков из недолго живущих работников этих ужасных памятников индустриальной эпохи - это уже не промышленность, а эксплуатация остатков советской промышленности. В лучшем случае, это ресурс. Но для чего - вот в чем вопрос? Для выживания - или для промысливания и создания новой, общезначимой для страны и мира инфраструктуры высокого качества жизни?

В конечном счёте, промышленность - это системы преодоления ограничений природы и стихий во имя достоинства личности каждого человека.

Промышленность - это лучший и единственно достоверный труд.

Задачей промышленности в российской традиции хозяйствования является производство достойной жизни для личности каждого человека, пространства и условий <самостоянья человека>, как <залог достоинства его> (А.С. Пушкин). Основа российской идеи промышленности и промышленного принципа - в русской литературе и русском слове (это прекрасно показывает во всех своих трудах, особенно в книге <История Руси и Русского Слова>, выдающийся историософ и писатель В.В. Кожинов), в материальной организации и реализации принципа свободы и власти духа, прямая привязка преобразования вещества природы к духовно-смысловой стороне жизни, практическое освобождение человека от природных и социальных пут.

И, конечно, такого рода подход никак не противоречит христианству и никак не ведет к уничтожению природы, не является антиэкологическим.

Христианский смысл подобного понимания промышленности очень наглядно представлен в статье патриарха Алексия II: <Человек, в соответствии с Замыслом Творца является его предстоятелем, рождённым по образу Его и подобию, и предназначен для превращения всего Космоса в сад Эдема. Возделывая мир, и в своём возделывании познавая сроднённость мира-твари с Богом-Творцом, раскрывая эту связь, человек преображает космос Потеряв укоренённость в надмирном, человек оказался поглощён стихиями мира... Но и мир, не будучи усовершен и приведен к Богу, начал меняться. <Космос> стал расползаться в <хаос>. Второе начало термодинамики, не сдерживаемое усилиями человека, стало универсальным законом жизни мироздания, вектором же развития мира стало нарастание энтропии, приближение к смерти. Смерть, которую, по словам Писания, Бог не сотворил, стала втягивать в себя всё сущее...>[iv].

Именно через восстановление и развитие самого промышленного принципа и промышленности Россия могла бы выдвинуть и возглавить мировую программу превращения всего Космоса в сад Эдема, в частности, превращение в сад Эдема российского села, российского Севера и Дальнего Востока и других ныне запущенных и неустроенных регионов.

Только такое правильное понимание промышленного и только такая программа позволят России выйти из экономического тупика и на практике стать нефиктивной мировой державой.

Современный смысл промышленного развития в России первой половины 21 века состоит в производстве в каждом конкретном месте нашей страны и для личности каждого гражданина России полноценной, достойной, перспективной мировой жизни, выраженной в показателях наивысшего или мирового качества жизни.

Россия в 21 веке на всей своей территории, повсюду может и должна стать местом, где стоит жить в 21 веке.

В этой задаче нет ничего необычного.

К сожалению, однобокие показатели уровня жизни, стандартизованные и отнормированные по отдельным характеристикам так называемых развитых стран мира (и, прежде всего, США и Европы) и выраженные исключительно в абстрактном количестве американских долларов, совершенно закрыли тот факт, что качество жизни является комплексным и ни в коей мере не сводимым к отдельным техноорганизационным характеристикам понятием[v].

Качество жизни и разнообразные его индексы используются для характеристики благосостояния и благополучия общества. В отличие от <уровня жизни>, который характеризует только экономические и внешние условия существования человека, <качество жизни> отражает состояние самого человека в хозяйственно-социальной реальности его фактической жизни.

Суть различия между этими понятиями показывают следующие примеры.

Когда в бытность СССР эскимосов переселили из чумов в комфортабельные квартиры, уровень их жизни повысился, но уровень смертности резко повысился и, как сформулировал один из социологов, <они стали вымирать от тоски>. В ГДР после присоединения к ФРГ материальные условия улучшились в 3-5 раз, однако, уровни самоубийств, преступности и смертности выросли.

Российскими учеными, (демографами, медиками, философами, североведами, регионоведами, экономистами, социальными политиками, педагогами) разработаны различные комплексные индикаторы, включающий три блока параметров. Включаемые параметры должны отвечать следующим требованиям:

- отражать наиболее важные социальные параметры, имеющие интегральное значение для общества и отражающие его собственное ощущение себя благополучным или неблагополучным;

- однозначно восприниматься любым гражданином на всей территории России, объединяя всех единым пониманием;

- обладать достаточной чувствительностью и способностью быстрого реагирования на факторы, изменяющие условия жизнедеятельности;

- иметь доступные для стандартного измерения количественные характеристики, обеспечивающие возможность сравнительной оценки и слежения за динамикой.

Первый блок параметров качества жизни характеризует здоровье населения и демографическое благополучие, которые оцениваются по уровням рождаемости, продолжительности жизни, естественного воспроизводства.

Второй блок отражает удовлетворенность населения индивидуальными условиями жизни (достаток, жилища, питание, работа и др.), а также социальная удовлетворенность положением дел в государстве (справедливость власти, доступность образования и здравоохранения, безопасность существования, экологическое благополучие). Для их оценки используются социологические опросы представительных выборок из населения. Объективным индикатором крайней неудовлетворенности служит уровень самоубийств.

Третий блок параметров оценивает духовное состояние общества. Уровень духовности определяется по частоте нарушений общечеловеческих нравственных заповедей: <не убий>, <не укради> , <почитай отца и мать своих>, <не сотвори себе кумира> и др. В качестве единиц измерения используются данные официальной статистики о социальных аномалиях, которые считаются <грехом> против соответствующих заповедей: убийства, грабежи, тяжкие телесные повреждения, брошенные пожилые родители и дети, алкогольные психозы. Там, где такие проступки встречаются чаще, уровень нравственного состояния хуже.

[...]