Оригинал здесь
[...][...]Для кого вы пишете?Прежде чем начать, честно ответьте на этот вопрос. Здорово, если действительно «для читателя», и благородная просветительская цель заставляет вас излагать максимально доступно для прописанной в медиаките целевой аудитории. А начинающие авторы зачастую метят в любимое издание, и тогда ответ будет «для редактора The New Yorker» или «чтобы Ашоту Арамовичу понравилось». На самом же деле единственный правильный ответ — вы пишете для себя. Это не означает попустительства в духе «обожаю все свои буквы», наоборот, профи редко бывает удовлетворен своими текстами.
Среди телевизионщиков бытует печальное выражение «пипл хавает». Оно значит, что ориентируясь на существующие вкусы аудитории, вы наверняка будете клепать удобоваримую халтуру, «среднюю температуру по больнице», и никогда не выработаете узнаваемый стиль. Узнаваемый стиль а) лучше продается и б) дает автору уверенность в себе и радость от процесса.
Где взять вдохновение?Где его точно нет, так это в материалах ближайших коллег по цеху. Муза не живет по ссылкам с комментариями вроде «крутую статью написал Петя, с которым мы сегодня выпьем беленькой в «Мастерской». Отечественные журналисты и копирайтеры не грешат такой практикой — они ею упиваются, но следуя за мотивом песенки «повара пекут друг другу торты», к совершенству в профессии не придешь. Пятерых гениев в вашем окружении оказаться не может чисто статистически, а учиться стоит только у лучших из лучших. Поэтому покиньте гнездо поэтов, которые «звонят лишь друг другу, обсуждая, насколько прекрасен наш круг» и обратитесь к настоящим писателям, сколь угодно старым и мертвым.
Зинсер ставит в пример американских авторов, но пишущим по-русски ближе свои. Доставайте с полки книги, которыми зачитывались в детстве, и заменяйте ими лайканье и срачи в соцсетях. Если Пришвин с Паустовским усыпляют, читайте Ильфа и Петрова. Татьяна Толстая вам в помощь, а также Вайль, Мариенгоф, Довлатов, Набоков, Сорокин и сотни других. Не можете преодолеть воспитанное школой отвращение к классикам — читайте современников, Шишкин, например, это такой маленький бледненький Набоков. Но учтите, словарный запас у писателей 19 века, не испорченных интернетом, был значительно богаче. Версия для современных и продвинутых — The New Yorker, Guardian, Times, Economist, вот это вот все. Подборка статей Пулитцеровских лауреатов. Да что там подборка — одна биография Пулитцера встряхнет любого медленно покрывающегося пылью веб-редактора.
Что делать, если письмо дается нелегкоПоздравляю, значит, скорее всего, вы не графоман. Только они с воплями восторга способны за час измарать потоком своего сознания десять страниц и утверждать, что получилось гениально. Рецепты преодоления творческого тупняка:
1. Сформулируйте идею материала в одном предложении. Идея статьи — это одна свежая мысль, которая раньше не приходила читателю в голову и которая озарила его после прочтения вашего труда. Фактов и деталей может быть сколько угодно, но они вместе должны работать на одну финальную мысль. Если не знаете, что хотите сказать читателю, не начинайте с ним говорить.
2. Определитесь с жанром и вашей ролью в тексте. Это портрет героя, репортаж, очерк, аналитическая статья, расследование, гайд, обзор, критика? Станете ли вы Вергилием в аду, который покажет читателю-Данте самые интересные места? Или текст будет стенд-апом, где тема оказывается сырьем для ваших остроумных выводов? Может, автора там вообще нет, и это мини-лекция о фактах. Или наоборот, ваши эмоции сыграют решающую роль, вы — шлем виртуальной реальности для читателя, его чувствительный аватар. Решите, от какого лица пойдет рассказ, от традиционного третьего (Моисеев прошептал), откровенного первого (я видела) или хемингуэевского второго (вы не представляете). Лучше осознанно определиться с координатами и двигаться по вехам, чем выложить все пережитое в файл и таращиться на него, пытаясь облечь ЭТО хоть в какой-то жанр.
3. Набросайте план материала. Набрасывать план — это не высотку строить, в любой момент можно заменять элементы и играться с их последовательностью. Вначале это не план, а коробка с сокровищами (сырья нужно только, чтобы хватило на пять материалов). Высыпьте все, что у вас есть: прямая речь участников, оценки экспертов, ваше описание атмосферы на месте события, бэкграунд, цифры, аналоги события в реальности / литературе / кино, архивные документы, идеи по эпиграфу, метафорам, иллюстрациям. Когда есть общая идея материала и основная мысль каждого элемента, план быстро складывается в нужной последовательности — от неведения через факты к знанию, от безразличия через информацию и эмпатию к позиции, от скуки через развлечение к удовольствию.
4. Не пытайтесь сразу родить чистовик. Строчите что приходит в голову, лишь бы начать. Как правило, автор приступает к сути в третьем-четвертом абзаце, и опытный редактор не дрогнув выбрасывает все эти «последние события вокруг N наводят на некоторые интересные размышления» и «когда я приехала в X, желающие пооткровенничать на больную тему нашлись не сразу, три дня я месила грязь, бродя по району, пока не встретила Y».
5. Если кусок не дается, просто выбросьте его. Не стопорите процесс, усугубляя подступающее отчаяние. Как правило, ценность каждого слова в глазах автора преувеличена, и читатель может спокойно обойтись без половины вашего кровью сердца вычерченного контента.
6. Если вы не гуманитарий и боитесь экрана с курсором, как черт ладана, просто запишите на диктофон свое объяснение предмета статьи приятелю-гуманитарию и отдайте на расшифровку. Так преодолевается заблуждение о том, что писать нужно иначе, чем говоришь.
Secret to writing is rewritingЭто слова Денниса Келли — британца, который до тридцати лет синячил и тянул лямку в супермаркетах, а в сорок придумал самый интересный европейский сериал 2013-го — Utopia на Channel 4. Пишущие люди условно делятся на два типа: одаренные лентяи и трудяжки, которым все дается не так легко. Причем вторые за счет упорного самосовершенствования часто перегоняют на писательской стезе первых, которые не привыкли особо себя утруждать. Для одаренного лентяя тяжело обращаться к тексту снова, шлифовать его, резать и дорисовывать, он забывает о материале сразу после сдачи. Отправка статьи на доработку для него — удар судьбы и повод подумать об увольнении.
Вся книга Зинсера — о том, что переписывать обязательно, и что если вы вознамерились стать известным уважаемым автором, лучше бы вам скорее полюбить этот процесс. Айн Рэнд писала ключевой монолог Джона Голта из «Атланта» два года (на весь роман ушло шесть). Михаил Булгаков работал над «Мастером и Маргаритой» 11 лет. Уже зная, что смертельно болен, он продолжал сочинять новые версии своего magnum opus, пытаясь сделать текст максимально ясным, точным и сильным. Мариам Петросян писала «Дом, в котором» восемнадцать лет. Даже если вы работаете в ежедневном СМИ и не можете себе позволить такой роскоши, поймите: все равно нет другого пути к вершине, кроме перехода количества в качество — количества прочитанных книг, количества просиженных над словарями часов, количества версий вашего файла. Только так достигается магия качественного текста. Ну или вы гений, тогда зря вы читали эту статью, вместо этого лучше бы прислали нам на
inbox@mtrpl.ru шедевр, чтобы у нас глаза лопнули от зависти.
Читательские эмоцииПокушаясь на святая святых российской колумнистики, Зинсер утверждает: текст должен оставлять у читателя ощущение, что пишущему было хорошо. Если вы прислушаетесь к этому мнению и проявите милосердие к истерзанной новостями психике сограждан, то станете монополистом рынка гуманной оптимистической публицистики на фоне преобладающего в русских СМИ тренда «истерия-кликушество-надрыв». Довести читателя до самоубийства — для этого диплом не нужен, а вот находить в событиях если не позитив, то по меньшей мере конструктив, клеймить обнаглевших шельм тонким черным юмором — тут придется подумать и потрудиться, дешевые вопли и заламывание рук не пройдет.
Еще одна крамольная в наших широтах мысль у Зинсера:
функция абсолютно любого текста — развлекать читателя. Даже если у вас репортаж с похорон Кобзона или статистическая сводка о дефиците платежного баланса, это имеет смысл. Слишком велика конкуренция, слишком много ресурсов публикуют одну и ту же информацию, и роль подачи неумолимо возрастает. Развлекать — не значит паясничать, это значит упрощать сложное до понятного уровня, рождать интерес к традиционно скучным сферам, искать человеческое, умное, настоящее, трогательное везде и во всем. В 99% случаев все писатели рассказывают одну и ту же историю, но одних почему-то читают и любят, а других нет. Это «почему-то» — секрет мыслящих профессионалов, которые понимают: первоочередная задача состоит в том, чтобы аудитория захотела их выслушать, остальное вторично. Не будьте снобами. Если вас не читают, дурак не тот, кто кликнул на статью, зевнул и закрыл. Дурак вы, потому что не смогли его удержать.
Цель текстаДобросовестный автор впадает в отчаяние, понимая, что полноценное раскрытие темы не влезает в рамки заданного объема. Хорошие новости, добросовестный автор. Цель вашего материала — не исчерпывающее описание и объяснение ситуации, вы же не энциклопедия. Статья не обязана содержать целый мир проблемы, она должна быть лишь удачно расположенным окном в этот мир. Читатель должен заглянуть в окно, заинтересоваться и преисполниться желания узнать об этом мире побольше. Тогда он пойдет и сам откроет все двери.
НачалоТвердо усвойте: самая главная фраза вашего текста — первая. Чуть ниже в иерархии находится вторая. Ей самую малость уступает третья. В общем, вы схватываете логику: вся начальная часть должна быть одним крючком, на который мы насаживаем зрителя и с которого он не должен сняться. Никакой другой лид не имеет смысла, первые строки — то место, откуда читателю легко уйти, ведь он почти не потратил усилий и не будет уговаривать себя мыслями вроде «зря, что ли, я осилил три страницы этой хреновины, надо уже домучиться до конца».
Лучший червячок на крючке лида — это загадка, вопрос, на который читатель не знает ответа, а любопытство мучает, потому что загадка затрагивает его непосредственные реалии. Например: «Мне всегда было интересно, из чего делают митболы. Теперь я это знаю и очень хочу забыть».
Следующая стратегически важная фраза — окончание каждого абзаца. Это то самое место, на котором читателя больше всего тянет бросить чтение, если оно его тяготит. Но не тут-то было: мы повторяем трюк с лидом и анонсируем следующее интересное открытие, даем неожиданный вывод, яркую цитату, покупая таким образом еще несколько секунд внимания. Так, бредя по хлебным крошкам, клиент и доходит до финала.
КонцовкаАбзацем выше я вам соврала. В иерархии важности после самого первого предложения текста стоит самое последнее. Альфа и омега, рождение и смерть, эти антиподы держат структуру любого повествования. Без сильной завершающей фразы читатель не получит эмоционального подъема и ощущения завершенности, необходимого для осознания, что время он потратил не зря. Мертвая концовка тащит с собой в могилу половину лайков и снижает градус любви к автору. Даже если читатель проспал половину текста, в конце он обязательно должен проснуться.
Варианты удачной концовки:* закольцовывание с началом: та же метафора, но если в начале она выражает вопрос и неопределенность, то в конце — ответ и итог.
* меткая цитата героя интервью, в простых, но сильных выражениях резюмирующая ситуацию.
Варианты неудачной концовки:[*]повторение мысли, уже пережеванной в лиде (отсутствие интриги убивает любой текст)
[*]«так А или В? На этот вопрос ответит лишь время» (отсутствие логического итога, развязки — тотальное разочарование для читателя)
[*]смятое окончание, слабое последнее предложение — например, последние по хронологии данные без резюмирования того, кто виноват, какими будут последствия, закончилось все или нет, ждать ли продолжения, что делать, куда бежать (читатель вяло думает о вашем труде «и что и зачем вообще»)
[*]«итак, в свете вышесказанного, очевидно, что X и Y» (нельзя полностью разжевывать смыслы и выплевывать их читателю в лоб, пускай до него дойдет это самое X и Y из текста — выводы, сделанные им самим, ценятся больше, чем ваши надзидания)
Концовка должна быть неожиданной. Как будто вкусный торт кончился на самом интересном месте, будучи унесен вороной. Читатель всегда должен быть накормлен, но всегда должен хотеть еще.
Разбивка на абзацыКороткие абзацы лучше длинных. Абзац на 15 экранных строчек может позволить себе тот, кто пишет просто, ясно и эмоционально. А кто грешит тройными соподчинениями и предпочитает длинные иностранные заимствования коротким русским словам, тому лучше рубить абзацы по 5-7 строчек, иначе привыкший к 140-450 символам ленивый читатель окинет простыню блуждающим взглядом и нажмет на крестик в углу.
Следите, чтобы каждый абзац содержал законченную мысль и в миниатюре повторял принципы построения всего текста. Окончание абзаца для автора — повод в очередной раз задать себе вопросы: «что я здесь хотел сказать?» и «сказал ли я это?».
ТемпоритмПредложения не должны быть одинаковой длины и схожей структуры. Когда они такие, читатель засыпает. Чередуйте длинные фразы с короткими, разлогие повествования с эмоциональными междометиями. Не чурайтесь аллитераций. Слушайте текст, как музыку. Лучший способ понять, где у вас сырой кусок, застревающий в горле потребителя контента — это прочесть текст вслух, пытаясь сохранять интонации теледиктора. Где запинаетесь и теряетесь в интонациях, там нужно переписать.
РезонансОщущение резонанса с автором должно возникать у читателя хотя бы раз в абзац. Оно приходит, когда среди новой информации возникает отсылка к известному явлению, вызывающему у читателю те же эмоции, что и у автора. Разбросанные по тексту паттерны резонанса — это ветки-ступеньки, по которым читатель взбирается на дерево-текст, чтобы осмотреть окрестности с новой (писательской) вершины.
ПодражаниеИногда напишешь что-нибудь и ловишь себя на мысли, что получился какой-то Рывкин или Шадрин, а то и вообще Дзядко. Это не страшно. Кретинская реклама каждый день воспевает неповторимость нашей индивидуальности, умалчивая о том, что рождаемся мы пустым сосудом и обречены выстраивать себя из кирпичиков подражаний. Секрет любой, в том числе и писательской индивидуальности — в подражании максимальному количеству максимально качественных деятелей одновременно. Это называется кругозором, культурным багажом, эрудицией и прочими страшными словами. «Гений похож на всех, а на него никто». Бальзак.
ЮморЕсли у вас получается шутить, не зарывайте свой талант в угоду стереотипу о несерьезности подобного рода занятий. Как сказал лауреат Пулитцеровской премии Элвин Уайт, «юмор — это лишь побочный продукт мысли писателей, причем далеко не всех». Одна удачная карикатура стоит тысячи аналитических статей, потому что она эффективнее работает на цель. Если в вашей статье есть глубокие свежие мысли, шутки их лишь приятно оттенят. Если мыслей нет, не поможет никакой академизм. И не забывайте, что в сложные моменты отечественной истории единственными гражданскими журналистами, способными донести истину и до народа, и до царя, оставшись при этом в добром здравии, оказывались будущие святые, в миру известные как юродивые или блаженные.
Генераторы мусораДа, это мы. Почти все первоначальные версии текстов содержат здоровенные кучи словесного мусора. Умелый редактор способен выловить лишнее и сократить до половины материала начинающего автора без потери смысла. Но если научитесь делать это сами, ваш статус и гонорары вырастут автоматически.
Амбициозные новички дрожат над каждой своей фразой, для них все без исключения родненькие буковки выглядят ценными, как для Плюшкина кажутся сокровищем цвелые кексы и траченый молью малахай.
Опытные авторы относятся к своим творениям гораздо легче. Плохим писателем вас делает не производство слов-паразитов (это бывает у всех), а отказ от них избавляться.
Сортируем отходыСловесный мусор, как и все остальное в мире, стоит классифицировать, чтобы лучше понять. Вот совершенная дрянь, которую сразу нужно вычеркивать:
[*] тавтология — значение одного слова повторяет значение другого и не несет смысловой нагрузки («основные приоритеты», «громко орать», «юная девушка»);
[*] калька английского синтаксиса: притяжательные местоимения там, где смысл и без них очевиден («в своей работе «Толкование сновидений» Фрейд восемьдесят четыре раза упоминает банан» — ну не в чужой же);
[*] мутные эмоционально окрашенные выражения, представление о которых у каждого свое («романтический вид», «красивый мужик»);
[*] топтания вокруг да около («важно отметить», «можно предполагать», «следует подчеркнуть») — отмечайте, предполагайте и подчеркивайте без этих трусливых прелюдий;
[*] лишние прилагательные («оранжевый мандарин», «желтые нарциссы») — не поверите, все и так в курсе, какого цвета нарциссы и мандарин;
[*] громоздкие канцеляризмы, затрудняющие восприятие («произвести оплату» — оплатить, «оказались не в состоянии» — не смогли, «состоянием на данный момент» — сейчас, «за возможным исключением» — кроме, «по истечении двух часов» — через два часа);
[*] псевдоусилители и квазисмягчители («совершенно невозможно представить» — нельзя представить, «практически полностью неразличимый» — еле различимый);
[*] обороты, которые ничего не означают («в известном смысле» — в каком?, «как сказал поэт» — что за поэт и зачем вы его цитируете, если даже не знаете имени?, «издревле считалось» — когда, где, кто считал?).
Изгоняем бесовВынос мусора — это первый уровень очистки материала, у любителей классической литературы этот процесс происходит в голове автоматически. Изгнание бесов — вторая ступень посвящения в литераторы. Бесы — на первый взгляд корректные выражения, которые оказываются врагами качественного текста. Еще в 1946 году Оруэлл все понял и написал о них в эссе «Политика и английский язык», с тех пор ничего не изменилось:
[*]Никогда не используйте метафору, сравнение или другую фигуру речи, которую вы неоднократно встречали в прессе.
[*]Никогда не используйте длинное слово там, где справится короткое.
[*]Если слово можно вырезать — вырезайте.
[*]Никогда не используйте пассивный залог там, где можно употребить активный.
[*]Никогда не используйте иностранное слово, научный термин или жаргонизм, если его можно заменить простым повседневным английским словом.
[*]Лучше нарушить все предыдущие правила, чем брякнуть нечто совершенно варварское.
Последний пункт касается авторов, которые боятся быть простыми. Проплывая вечный писательский путь между Сциллой примитивизма и Харибдой помпезной мути, они прижимаются к берегу последней. Эти люди исповедуют совковый принцип «чем непонятней, тем научней», мастерят топорные неологизмы из осколков нормальных слов и стремятся втиснуть в свое сочинение весь вокабуляр Даля. Результат плачевен: измученный корявыми завитушками читатель плюет, бросает текст на середине и вместо признания таланта и неординарности автора вешает на него ярлык претенциозного дурака. Как справедливо отмечают составители руководства для авторов The Economist,
чрезмерная длина и пышность фраз служит одной из двух целей: или затемнить смысл (вспомните «сопряженный ущерб» у американских военных), или замаскировать отсутствие мыслей. Примитивизм лучше помпезности уже тем, что простой текст прочтет больше людей. И если ваша логика безупречна, идеи свежи и аргументация глубока, словарный запас пятиклассника вам простят, не сомневайтесь.
Избегайте резких оценочных суждений, особенно если вы хотите работать в СМИ (издание засудят, а вас выгонят). Не нужно прямо называть что-то глупым, а кого-то некомпетентным или аморальным. Просто дайте факты, которые покажут, что так и есть. Оставьте менторский тон, если вы не работаете над обучающим текстом. Мне сейчас можно сыпать глаголами «сравните», «подумайте», «вообразите», «запомните», «забудьте» и прочими образцами повелительного наклонения, а вам нельзя.
Забудьте о кокетливых междометиях, не выражающих сути. «Сюрприз!», «хаха», «упс», «как же так!» — штуки, которыми может пользоваться только блестящий стилист с идеальным чувством языка, и то изредка. У остальных это будет выглядеть как неуместная восторженность и фамильярность. Оставьте ее для скайп-чатов с близкими друзьями.
Заменяйте двойное отрицание: «не могу не высказаться» — не могу молчать, «неправильным было бы не принять одну из сторон» — было бы ошибкой сохранять нейтралитет. Здесь читатель спотыкается и тупит, а чем чаще встречаются горбы и ямы на дороге вашего текста, тем быстрее он свернет на другую, ровную. Не вашу.
Сначала чистить, потом раскрашиватьинсер предлагает поступать именно так. Он сравнивает писательство с плотницким делом: сперва надо научиться пилить доски и забивать гвозди в нужные места, а уже потом заниматься резными наличниками. Тексты многих начинающих писак напоминают шаткие кособокие избы, на крышу которых присобачены многочисленные башенки, стены увешаны балконами, а дверей нет. Тексты многих профессионалов, заскучавших за многолетней рутиной в компании непритязательных редакторов, похожи на крепкие гладкие сараи. Нам такой хоккей не нужен, как сказал поэт.
Намеренное украшательство поверх того потока фраз, который вы органично излили на белый лист, Зинсер сравнивает с ношением парика: вроде и симпатично на первый взгляд, но на второй — неестественно, начинаешь гадать о форме лысины под ним. Самой эффективной подпиткой для лексики остается чтение качественных чужих текстов, тогда внутренний разговор, с которого начинается статья, будет идти в тех же изящных выражениях. Не менее важно беречь себя от влияния некачественных стилей. Начитавшись новостных заметок и МДК, и Гоголь бы отупел до состояния Коэльо.
Ладно, кое-что поверх все же можно сделать. Вот как расцветить и облагородить завершенный текст:[*] вооружитесь словарем синонимов и поищите замену всем словам, которые кажутся банальными или просто употребляются по сто раз;
[*] обратите особое внимание на глаголы: «быть», «являться», «представлять собой» лучше сразу выбросить. Для остальных найдите более точные синонимы, описывающие ситуацию так, чтобы обойтись без скучных наречий и прилагательных: «она быстро вбежала в сени и громко крикнула: «Горим!» — она влетела в сени, голося «Горим!».
[*] пробегите по всем фигурам речи глазами критика-пуриста. Что ценного в эпитете «зеленая листва»? Это даже не эпитет. Зачем вы написали «зеленая», если по предыдущим фразам понятно, что на дворе лето, действие происходит не в Чернобыле и шансы на то, что она бирюзовая, мизерны? Зачем вообще эта листва, для чего вы вставили описание природы в репортаж о проблемах подростков Краснодарского края? И так далее. Каждое слово в тексте служит какой-то цели. «Просто писать», как и «просто рисовать», щедро наляпывая краски, нельзя.
[*] прочтите текст с выражением маме или другу, выслушайте замечания. Если вам стыдно это делать, выбросьте текст в корзину и начните новый. При необходимости повторите.
(продолжение следует)
(с) Таня Коэн
[...]
Вход
Правила
FAQ
Поиск
Добавлено: 05.08.13 20:42 
